Сам по себе этот механизм предназначен эволюцией для выбора оптимальной траектории поведения. Представляя как действительная ситуация может развиваться, сравнивая сконструированные картины желаемого с действительной картиной, человек выбирает набор действий, который позволит получить от ситуации максимальный профит.
Наличие этой способности у сознания к конструированию симуляций неизбежно порождает опасность перепутать действительную картину мира и собственную симуляцию. Подчиняясь собственным симуляциям, человек все глубже уходит в свои грезы, страхи и фантазии, принимает решения на их основе, теряя связь с действительностью, бессознательно игнорируя её сигналы. Естественным было бы ожидать, что организм человека и его сознание должны иметь встроенную защиту от такого рода опасности. Эта защита есть, и у неё целых три контура.
Контур номер один реализован на разнице в уровнях нейронной активности, которые выделены для воспринимаемой и сконструированной картины. То, что обычно человек воспринимает на полтора-два порядка ярче, четче, громче, насыщеннее, чем то, что он сконструировал на своем внутреннем экране. Существуют духовные практики визуализации и концентрации, которые позволяют обойти этот контур, придав симуляции бОльшую яркость и четкость, это ещё один путь к «пробужденности». Другой вариант падения контура является результатом развития болезненного комплекса навязчивых состояний, комплексов, фобий и маний, придающих выборочным элементам сконструированной картины сверхзначимость.
Контур номер два построен на механизмах безусловных рефлексов, которые не позволяют игнорировать значимые сигналы действительности. Прежде всего, конечно, это болевые сигналы. Поэтому любое травматическое воздействие на тело, или даже одна его угроза позволяет выдернуть человека из грезы, прекратить панику или истерику. К сожалению, в целом ряде ситуаций подобное воздействие может оказаться запоздавшим или уже фатальным. С другой стороны организм имеет весьма жесткую систему предохранителей, с тем, чтобы симуляция не могла генерировать болевые сигналы, если симуляции это удается, человек на рефлекторном уровне начнет реагировать на неё как на полноценную действительность.
Третий контур для нас наиболее интересен в плане исследования. Он реализован в качестве виртуального органа в самом сознании. Для сознания, а вернее уже для личности наблюдателя, существует дополнительный универсальный критерий различения фантазии и реальности. Симуляция – полностью управляема, действительность управляема очень ограниченно. Что здесь самое интересное, эта система критериев встроена непосредственно в личность, в самость, в субъект, поскольку только последний и может производить тесты на управляемость, требовать от картинки измениться в ту или иную сторону. Сконструированная картина подобная флюгеру, может менять элементы, следуя за мыслью по мере обработки фактов, выводов и ассоциаций, действительная картина обладает инертностью и стабильностью, она абсолютно устойчива к силе мысли.
Здесь стоит остановиться и понять, на сколько сама структура субъекта, проявленного как наблюдатель в тоннеле реальности зависима от описанного выше императива. Разрушение любого из условий здесь приведет не просто к падению контура номер три и умножению путаницы между надуманным и воспринятым, но к травматической деформации самой личности.
Представим себе, что фантазии перестанут подчиняться мысли, оффлайновая симуляция станет непосредственно трансформироваться в полноценную инертную галлюцинацию. Это немедленно и начисто заблокирует способность субъекта к планированию и прогнозированию, а следовательно и успешной адаптации к меняющемуся миру. В этом случае сознание справляется с блокировкой через расщепление наблюдателя по числу устойчивых инертных картин, каждая со своим туннелем реальности. Расщепление будет повторяться, пока хотя бы один из наблюдателей не вернет себе способность к успешному управлению симуляциями. В терминах психиатрии подобный вариант описывается как шизофрения.
Обратный вариант, на первый взгляд, носит исключительно гипотетический характер. Что произойдет, если действительная картина мира начнет подчиняться мысли, станет столь же пластичной, следуя желаниям субъекта, осуществляя все его чаяния. Экстраполируя предыдущие выводы, легко увидеть, что в этом случае сознание аннулирует ценность третьего контура, а собственно и самого наблюдателя с его тоннелем реальности, самой личности, самого субъекта. Ровно так, как оно избавляется от шизофренического бреда ложных личностей, по мере того, как исчезают ложные устойчивые реальности. Человеческое «Я» просто исчезнет из сознания, процесс самосознания прекратится.
Духовные практики полного смирения и тотального принятия происходящего собственно и имеют своей целью частичное или полное самоустранение «Я» в ипостаси наблюдателя, личности, субъекта. Частичное - позволяет убрать наносные слои картографирования реальности, фильтры, стереотипы, программы реагирования, рефлексы, инстинкты, приблизиться вплотную к основе сознания. Полное – позволяет закончить духовный путь, слившись с этой основой, нырнув в нирвану небытия. Легко отметить, что последний вариант и описанная ранее «пробужденность» являются не общей целью самых разных практик, но разными целями практик, которые могут на ряде этапов показаться одинаковыми.
Прежде чем закончить с этим куском отмечу ещё один процесс, требующий всяческого внимания. Процессы самоустранения или самоусиления и соответственно активности нашего «Я» в любом его проявлении запускаются индикатором его само-ценности, само-полезности, само-важности. Как отмечено выше, эти индикаторы завязаны на конфликтующие структуры между симуляцией желаемого мира и объективной фактической ситуацией мира действительного. Таким образом, чтобы поддерживать потенциал самосохранения и пребывать в тонусе высокой активности личности необходимо регулярно отрицать благополучие реальности. Чем выше градус отрицания, тем больше ресурсов сознание выделит для стабилизации «Я». Этот механизм, если использовать его в режиме осознанности может принести невообразимое количество ценного экспериенса.