Наличие таковых как само по себе, так и в следствии их культурообразующей деятельности, является сдерживающим фактором для разрушения традиционных социальных связей. Развитое чувство нравственности позволяет тонко ощущать черту, за которой наступает социальный взрыв, а доминирование оного требует принять меры к исправлению ситуации. Обратной стороной такой практики является возможность очень долго балансировать на краю социальной катастрофы, ограничиваясь небольшими точечными подвижками и уступками, считая подобный режим существования нормой для этого народа, этой страны, этой нации.
Результат создает общество, которое декларирует панацеей от социальных проблем – повышение нравственного уровня своих граждан и их личное участие каждого на своем месте. В результате получается петля положительной обратной связи, социальные противоречия, медленно, но верно нарастая, делают востребованными всё более нравственно одаренные новые поколения. Если же взрыв всё таки происходит, типичным уроком из него в рамках традиции является не столько разрешение социальных противоречий, сколько выявление причин падения нравственности на местах и принятия просветительных мер по её насаждению.
Выходом из тупика служит ситуация, когда авангард носителей нравственного начала популяции начинает осознавать необходимость коренного изменения традиционного социального уклада как различимую нравственную задачу. Для получения такой ситуации уровень развития нравственного чувства должен достигнуть критической величины, при которой масштаб народ, нация, страна является столь же рабочим масштабом, как семья, родственники, садовый участок. Не понимать умом, что это надо сделать, но ощущать внутри себя дискомфорт от существующего положения и необходимость разрешить его.
Данная позиция автоматически выводит авангард за рамки общего мэйнстрима, отделяя его абсолютно непроходимой пропастью от всех прочих носителей нравственного начала. Их цели отныне диаметрально противоположны, а намерения враждебны. Если авангард рассматривает существующую систему как причину несправедливости, то прочие просто не способны её разглядеть в целом, воспринимая исключительно как набор функций за которыми стоят конкретные люди, которые поступают нравственно, либо безнравственно.
Легко понят, что авангард открыто ставящий цель на разрушение системы, чаще всего расценивается как группа людей в высшей степени безнравственных.
Но у авангарда есть фора – он может подтянуть кого-то до своего уровня. В одну сторону пропасть переходима. На этот конкретный момент формирования группы сторонников революционных преобразований беда в том что на другой стороне будут находиться все, в ком нравственное чувство ниже, в том числе очень и очень ниже, чем у авангарда. И методы борьбы последних с идейными противниками могут принимать сколь угодно жестокие формы.
В борьбе двух групп заведомое преимущество принадлежит той из них, которая не рассматривает выживание оппонентов как необходимое условие победы. Арсенал средств борьбы у группы с низкой нравственностью и отброшенными моральными запретами позволяет рассчитывать на безоговорочную победу. Чтобы выжить и победить единственное, что может сделать революционная группа – снизить планку этического императива. Отключить нравственное чувство в отношении своих противников, выделить их в группу неразумных, бесчувственных, неживых, псевдо живых, не страдающих объектов, имитирующих принадлежность к той же популяции. Их следует объявить совершенно другим видом, видом хищника, либо видом паразита, апеллируя к соответствующим врожденным инстинктам. Как только формирование образа врага будет закончена, ограничения на выбор средств борьбы окажутся сняты.
Подобная практика неминуемо приводит к ситуации существования в революционной группе двойной морали, двух этических императивов. Непримиримость, жестокость, безжалостность к врагу, паразиту, хищнику, но всепрощение, любовь, сострадание к друзьям, соратникам, социально близким.
Исходя из общей ориентации нравственного чувства на все особи своего вида, данная революционная культурная норма является противной и дисгармоничной нравственному началу рядового авангардиста и интегрируется исключительно насильно в рамках подчинения более высокой задаче. Как таковая она должна быть очень четко привязана к сверхзадаче, чтобы не произошло отторжения.
Процесс интеграции может быть весьма мучителен, но процесс отторжения мучительнее десятикратно и грозит полным разрушением психики, поэтому единожды встав на эту позицию, авангардисту ничего не остаётся, как только бороться за сверхзадачу с истинным фанатизмом. Совершая этот выбор с открытыми глазами профессиональный революционер (теперь уже)сознает, что совершенный выбор является выбором из двух зол и воспринимает его как вынужденный и не делающий чести. Тем грандиознее теперь должны быть его успехи на пути движения к счастью для всех человечества.
Те члены авангарда, кто принять революционную нравственность не в силах, очень быстро образуют группу внутренних врагов. Следуя революционной логике их следует перековывать, либо уничтожать.