Например вчера я забыл слово «выносливость». Забыл и не мог вспомнить. Все с этим сталкивались, но я сталкиваюсь с этим как с совершенно чудесным моментом, подарком, возможностью. Я начал воспринимать «выносливость» в его чистом виде, вне слов и ассоциаций. Паутина связей, контекстов временно оказалась дырявой и я был не в силах думать о выносливости, я мог его только вызывать в себе, наполняться и ощущать. Ощущать в том числе и дискомфорт от «дырявой памяти», желание вспомнить и глубокую чуждость этого желания той части реальности, к которой я в этот момент прикасался. Я даже немного посмотрел краешек своего ума. Не упустите этот шанс, когда он выпадет вам.
Между тем полотно слов мало того, что плотно заслоняет от нас реальность, но ещё и творит последнюю. Оно не только самодостаточно, но и избыточно. Что происходит, когда человек читает книгу? Ведь там только слова, исключительно слова. Но разве он не переживает вместе с героями, не сострадает им, не разделяет с ними радость и ощущения холода и соленого ветра. Читатель позволяет себе погрузиться в мир книги, он проживает в нем часть своей жизни, а потом, когда книга закончилась её герои, события, места начинают жить в его памяти. Развиваться и подсказывать что делать, как себя вести, служат примером и напоминанием. Реальны ли они, существуют ли? Это ключевой вопрос.
Жизнь человека можно рассмотреть как ещё одну книгу, или несколько книг сразу, которые он читает одновременно. Но она богаче по числу каналов восприятия – зрение, слух, обоняние, осязание, боль, голод и т.д. Мощный поток ощущения связывает читателя жизни куда сильнее, чем текст на бумажной странице. Но суть там и там – одна. Вовлеченность, обусловленность, отождествление. Знание об этом – ничто. Пережить, ощутить мнимость мира, его книгоподобие – вот задача из задач. Но человек надежно от этого события защищен. Защищен своим умом, который знает о настоящем и ненастоящем, существующим и не существующим. Ведь книга – это только книга, кино – это кино, а реальность – вот она, существует. Из фантазий и иллюзий можно выйти в реальность, но куда выйдешь из неё? Ум готов посчитать и её мнимой, если ему дадут переживание реальности более высокого уровня, например кусок мистического опыта, созерцание рая под действием гашиша, или ощущения нирваны при поднятии змеи кундалини. Но будет ли это освобождением? Только от текущей точки сборки. Но не от формы.
На самом деле ум и здесь ошибается и его можно немного поправить, или запутать, оба процесса равнозначны. Существует ли Каддафи, существовал ли он, а была ли Ливия? События этой книги свежи в памяти, потому обсуждение их в подобном ключе вызывает законное чувство возмущения. Так и должно быть. Так и происходит, когда человек прочитавший интереснейший триллер слышит от постороннего «Это всё фигня, на самом деле ничего этого не было, всё выдумано» . Не вопрос о том, что было в Ливии, вопрос в том, как ты с этим взаимодействуешь. Поехал ли ты в Ливию? Стрелял ли в её врагов? Бил ли окна в посольствах Франции и США? Нет? «Значит в жизни ты был ни при чем, ни при чем.» (с) В.Высоцкий. Собственно ты просто посмотрел кино и сделал для себя выводы, поскольку это кино «тронуло струны твоей души», задело чувство справедливости и что-то там ещё… Но ты не пережил эту ситуацию лично, не влиял на неё, не участвовал, а значит и Муамар Каддафи и Люк Скайуокер стоят у тебя на одной полке примеров достойных для подражания. Вся разница между ними в том, что один обладает качеством «существовал в действительности», а другой «владеет световым мечем.». Просто разные формы отождествления, разные уровни эмоционального контакта. Ни одного из них ты даже не видел в лицо.
Что есть власть формы, омраченность формой легко может понять человек, который имеет опыт осознанных сновидений. Сновидения это вообще кладезь практики, ведь там полотно слов мало того, что зияет дырами отсутствия целых пластов памяти, так ещё и наполнено явлениями, для которых слов вообще не существует. Если понять что сон, это сон – как правило он прерывается. Именно потому, что ум оттуда бежит в понятную ему действительность, но если приучить его к мысли о тотальной безопасности и безнаказанности внутри сна, ставшего прозрачным – происходит настоящее чудо. Человек освобождается от майи, он созерцает мир и находит в нем всё большее число фактов его нереальности. И почему это так? Да только потому, что у него есть память о том, как должно быть. Но задает ли он себе вопрос о доверии этой памяти? Бывало ли с вами так, что проснувшись вы обнаруживали, что и ваша память во сне, была памятью не о реальности, а о каких-то других снах? И то, что сейчас составляет ваш жизненный опыт отличается ли чем-то от такой памяти? Чем-то кроме прочности вот этого сна, в котором вы сейчас находитесь и его полной логической согласованности с тем, что вы помните. Попробуйте отыскать в происходящем черты сна, вы удивитесь сколь много их можно найти при желании.
Но куда интереснее другой момент. Восемь из десяти сноходцев в осознанном сне сразу начинают искать с кем бы «потрахаться». Вот оно, это слово – пригодилось. И почему это так? Банально потому, что человек, освобожденный от любой насущной проблематики сразу начинает искать свою Нирвану. А путь к наслаждению (барабанная дробь) лежит для него через привычную форму. Человек может бросить ребенка в пропасть, убить, украсть, встать в полный рост под пулеметным огнем, пройти сквозь стену, взлететь, погасить солнце стоит ему догадаться о том, что происходящее ему снится, но его омраченность формой никуда не девается. Он освобождается от одних форм, чтобы стать вовлеченным в другие. В те, которые обещают больше наслаждения. Отличается ли это его поведение от того, что он делает здесь? Не принципиально. То же желание нирваны как наслаждения и свободы от кармы и сансары, и если вдруг пробудиться, то желательно в тот самый сон, где можно погасить солнце, взлететь, пройти сквозь стену и т.д. и тебе за это ничего не будет. Самое смешное, что это не невозможно. Ситхи – есть. Но к пути они отношения не имеют. Будь ты хоть богом – пока ум порождает формы, ты будешь ими связан.
Последнее принято понимать «адвайтистки» - реальности нет, есть ум, который всё порождает. Дает ли такое понимание хоть что-то кроме снятия градуса важности с происходящей обыденности? Не уверен. Зато уверен, что снижение важности один из надежнейших способов делать эту важность существующей и незыблемой. Реальность – существует, важность происходящего – не существует. Если в это въехать, то исчезнет и вопрос о существовании реальности. Он просто не важен. Есть то, что есть. Есть то, с чем ты взаимодействуешь сейчас. А флаг и ветер с их колебаниями не существуют, пока ты не намерен с этим флагом ничего делать. Также и добро со злом. Их нет. Но в конкретной ситуации ты делаешь выбор и там они есть. Или могут быть. В конкретной ситуации границы есть всегда, и почему это так? Потому что конкретная ситуация это само по себе есть нарезка из вечного причинного потока каких-то отдельных фактов, объектов, связей между ними действующих по каким-то закономерностям. Это работа ума, который вычленил это всё, отбросив всё прочее. Вопрос что дальше?
Если дальше вот эта самая нарезка, эта ситуация внутри себя уже содержит границы правильного и неправильного, должного, недолжного, доброго, злого, стыдного, нужного, желанного, необходимого и пр... Если в ней всё это есть, то она начинает тобой управлять двигая тебя по некоторому коридору допустимых решений, где вся твоя свобода сводится к тому, чтобы бежать или тормозить. Бежать скорее, пока границы не сдвинулись, тормозить в надежде, что они сдвинуться, что можно станет по другому. Это и будет омраченность формой.
Если ситуация нарезана пунктирно, минимально, да так, что внутри неё правильное и неправильное слито вместе, добро и зло не имеет смысла, должное, недолжное указывает на одни и те же действия, желанное, необходимое, стыдное относится к личности, к тому «я» которое исчезло и растворилось, а может и не существовало. Если, более того – нет ничего, что бы позволило провести внутри этой ситуации траекторию к цели сложнее, чем удовлетворить потребность в еде, сне и крыше над головой. Если любое действие внутри не вызывает ни приятия, ни неприятия, а делать ничего не хочется, кроме переживания факта собственного бытия вне любой ситуации, то это будет омраченность пустотой.
Если ситуация нарезана границами предельно гибкими, подвижными и упругими. Если добро и зло появляется и исчезает в ней одним движением мысли, должное и недолжное меняется местами сменой точек зрения, фиксация на правильном и неправильном является не более чем рабочим инструментом, чтобы задать себе траекторию. А сама траектория определяется поиском новизны, ощущений, полноты жизни, максимумом удовольствия и радости, ростом личного могущества. И ни одно соображение, догма или страх не может служить достойным препятствием, то это будет названо омраченность свободой.
Каждое из этих трех омрачений совершенно устойчиво как способ восприятия мира. Яйцо, скорлупа которого абсолютно непрошибаема снаружи. Все трое сидят каждый в своем яйце и отчетливо видят, что мир вот он - именно таков. И если кто-то говорит, что «мир не такой», то он просто ещё одна часть мира, который таков. И только усилия изнутри позволяющие выйти из форм в пустоту, из пустоту в свободу, - позволяет удерживать опыт переживания этих самых выходов. Поймать ум за нарезанием и начать делать это самому и сразу, а не потом. Непрерывно, а не когда прижмет. Здесь и начинается Дзен. И на этом я закончу. ))