Вэн-цзы спросил: Вэн-цзы спросил: Почему гуманность, справедливость и вежливость считаются менее значительными, чем добродетель Дао?
Лао-цзы ответил: Те, кто намеренно практикует гуманность, всегда рассматривают ее с точки зрения печали и счастья, а те, кто намеренно практикуют справедливость, всегда воспринимают ее с точки зрения потери и приобретения. Чья-то печаль или чье-то счастье не могут распространяться на всех живущих в пределах четырех морей; материальных благ и денег, находящихся в истощенных сокровищницах, не хватит на то, чтобы обеспечить всех людей.
Поэтому мы знаем, что лучше практиковать Дао и приводить его добродетели в действие. Основываясь на истинной природе неба и земли, все живые существа исправляют себя, и мир достигает совершенства. Гуманность и справедливость зависимы и второстепенны. Поэтому великие люди живут тем, что глубоко, а не тем, что поверхностно.
Что касается вежливости, то она является украшением сущности. Гуманность является результатом благодеяния. Поэтому вежливость должна регулироваться в соответствии с человеческими чувствами, с тем, чтобы не переходить границы того, что является существенным.
Гуманность не означает расточение милостыни; проводы мертвых с чувством скорби могут быть названы гуманностью.
Забота о жизни не заставляет людей делать то, чего они не могут делать, и не препятствует им делать то, от чего они не могут удержаться. Когда оценка с помощью мерил и критериев не упускает того, что является надлежащим, порицание и похвала не могут возникнуть. Поэтому к музыкальному произведению достаточно присоединить чувство радости, не нарушая при этом гармонии, соблюдая пропорции диминуэндо и крещендо и управляясь с соответствующими критериями великолепия и строгости.
В современных обществах вещи не следуют этому порядку. Слова и поступки противоположны друг другу, чувства и внешние проявления противоречат друг другу. Вежливые манеры приукрашены до утомительности, музыка возбуждает до безнравственности, обычаи погрязли в мирской суете, а порицание и похвала толпятся при дворе. Поэтому понимающие люди отказываются от этих вещей и не используют их.
Человек не может обогнать быструю лошадь, но если лошадь впряжена в повозку, она не может обогнать человека. Поэтому те, кто умело пользуется Дао, применяют других людей в качестве средств для решения собственных задач, используя то, что они могут сделать для совершения того, чего они сделать не могут.
Когда правители предоставляют людям время, те отплачивают им материальными благами; когда правители обращаются с людьми вежливо, те пойдут на смерть лишь бы отблагодарить. По этой причине, когда народы в опасности, не существует надёжных правителей; когда существуют беспокойные правители, то нет счастливых министров.
Те, чья добродетель превосходит их должность, пользуются уважением; тех, чьи доходы превышают их добродетель, ненавидят. Благородство добродетели не допускает возвеличивания; справедливых доходов не может быть слишком много. Те, кто получает титул, не имея добродетели, — крадут свои должности; те, кто берет несправедливо — крадут богатство.
Наслаждаясь Дао, мудрецы довольны в бедности. Они не вредят жизни страстными желаниями и не обременяют себя материализмом. Поэтому они не отклоняются от справедливости, потому что берут того, чего не заслуживают.
В древние времена те, кто был лишен добродетели, не пользовались уважением; тем, кто был лишен способностей, не доверяли официальные посты; тех, кто был лишен заслуг, не награждали; а тех, кто не делал ничего неправильного, не наказывали. Когда людей повышали в должности, это делалось вежливо; когда людей увольняли, это делалось справедливо. В эпоху ничтожных людей, когда людей повышали в должности, это было подобно вознесению их на небо; а когда людей увольняли, это было подобно сбрасыванию их в пропасть. Когда мы говорим о древних временах, мы делаем это, чтобы критиковать настоящее.
Те, кто выбирает лошадей по размерам, пропускают худых; те, кто отбирает людей, пропускают бедных. Когда кладовая ломится от мяса, никого не интересуют кости и сухожилия.
Лучшие люди различают истинную сущность и не верят словам клеветы. Когда правители допускают ошибки, министры, которые не предостерегают их, не являются преданными; в то же время правители, которые не прислушиваются к предостережениям, не являются просветленными. Правители, которых не беспокоит подавленное состояние их людей, — неразумны. Таким образом, сохранять контроль над собой в безумно сложных условиях — это дело слуг общества; одевать замерзших и кормить голодных — это благодеяние добрых покровителей. Для великих служить малым — значит изменять людей; для малых подавлять великих — значит восставать против Природы. Хотя поначалу они могут взобраться на небеса, позднее они неизбежно упадут в пропасть. Именно поэтому деревни не отказываются от стариков, даже когда они совсем беспомощны, в то время как при дворе существуют различия в общественном положении различных должностей.
Те, кто уважает благородных, делают так потому, что считают их близкими к правителю. Те, кто почитает стариков, делают так потому, что считают их близкими к своим родителям. Те, кто уважает старших, делают так потому, что считают их близкими к своим старшим братьям и сестрам.
Те, кто родились знатными, становятся надменными, а те, кто родились богатыми, становятся расточительными. Поэтому богатство и социальное положение не способствуют пониманию Дао. В самом деле, лишь немногие следят за собой и способны избегать совершения неправильных поступков.
Познавать без утомления — это способ управлять собой. Учить без утомления — это способ управлять людьми. В самом деле, лишь немногие совершают неправильные поступки, общаясь с мудрыми учителями и бывая в хороших компаниях.
Познание полезной добродетели есть знание, любовь к полезной добродетели есть гуманность, почитание полезной добродетели есть справедливость, уважение полезной добродетели есть вежливость, и наслаждение полезной добродетелью называется музыкой.
В древние времена те, кто умело работал для мира, ничего не изобретали, однако не оставалось ничего не сделанного. Поэтому существует следующий способ работать для мира: если вы выяснили, как это делать, тогда благоустройство достигается без усилий; если вы не выяснили, как это делать, ваши действия неизбежно окажутся неудачными.
Способ, которым надлежит работать для мира: делать все так нерешительно, словно вы пересекаете зимой могучую реку; делать все так осторожно, как если бы вы боялись всего вокруг; делать все так уважительно, как если бы вы были гостем; быть таким же свободным, как плавучий лед, таким же простодушным, как простак, таким же непрозрачным, как мутный раствор, таким же широким, как долина. Именно так надлежит работать для мира.
Быть нерешительным, словно пересекаешь зимой могучую реку — значит не поступать самонадеянно. Быть осторожным, как если бы ты боялся всего вокруг, — значит быть недоверчивым ко всему, что может причинить вред. Быть уважительным, словно гость, — значит быть скромным и почтительным. Быть свободным, как плавучий лед, — значит не сметь накапливать сокровищ. Быть простодушным, как простак, — значит не сметь поступать беззаботно. Быть непрозрачным, как мутный раствор, — значит не быть самонадеянным в ясности. Быть широким, как долина, — значит не сметь быть абсолютно полным.
Те, кто самонадеянно не идет впереди, не осмеливаются быть первыми при отступлении. Те, кто насторожен по поводу причинения себе вреда, остаются уступчивыми и покорными и не смеют быть высокомерными. Те, кто скромен и почтителен, принижают себя и почитают других людей. Те, кто не осмеливается накапливать сокровищ, ограничивают себя и не смеют быть скупыми. Те, кто не смеет поступать беззаботно, сознают свои недостатки и не осмеливаются быть совершенными. Те, кто не допускает ясности, остаются во мраке и позоре и не претендуют на новое и свежее. Те, кто не осмеливается быть абсолютно полным, видят свои недостатки и не считают себя достойными.
Дао таково, что можно идти вперед, отступая; можно быть почитаемым, сохраняя уступчивость; можно быть возвышенным, принижая себя; можно быть завершенным, убавляя себя; можно быть совершенным, наделяя себя недостатками; можно быть новым и свежим, будучи темным и бесчестным; можно быть хорошим, видя собственные недостатки. Дао ничего не изобретает, однако нет ничего, чего бы оно не делало.
p.s.
Когда Вэн-цзы спросил: Могут ли люди говорить о неуловимом?
Лао-цзы ответил: Почему нет? Но только если ты знаешь, что означают слова. Те, кто знает, что означают слова, не говорят с помощью слов. Те, кто старается наловить рыбы, промокают; те, кто охотится на животных, бегают; но все это не потому, что им нравится это делать. Следовательно, абсолютные слова отличны от слов, а абсолютные действия отличны от действий. То, за что борются люди поверхностного знания — тривиально. Слова имеют источник, события имеют вождя. Я не претендую на то, чтобы знать, потому что изобретательность не имеет знания.